«Жаркое ковидное лето»

На самой камерной и даже тесной Новой сцене МХТ играют премьеру по свеженаписанной пьесе известного драматурга Ярославы Пулинович. Чуткая к театральным нуждам, потому и востребованная, — пожаром по стране идет ее мелодрама «Земля Эльзы», где концы с концами не сходятся, но театры все равно хватаются за нее, как за последнюю соломинку, имея в труппе двух разнополых хороших артистов старшего поколения.

МХТ и после Табакова старается выводить на сцену героев современной драматургии и на этих неторёных дорогах, к сожалению, не в первый раз идет на серьёзный компромисс: Пулинович — имя, конечно, известное, но и в новой ее пьесе тема, герои интересны только если описать двумя-тремя словами, а когда приходишь в театр и остаёшься с этим текстом один на один на два с половиной часа с антрактом, не раз пожалеешь артистов (да и себя пожалеешь), поскольку автор то и дело заставляет героев произносить шаблонные ходульные фразы… Так не говорят. Так не живут. И даже «ковид» в название пьесы попал, кажется, ради красного словца, для маркетинга, — никакого сюжетообразующего смысла в нём нету.

«Жаркое ковидное лето» — так называется пьеса Пулинович и спектакль в МХТ — рассказывает об отношениях матери и дочери, которые, как и отношения отцов и сыновей — вечная тема и драматургии, и театра. Плохо в этой пьесе то, на мой взгляд, что автор так и не решила, иронизирует она над героями, следуя духу и букве давно своё отжившего постмодернизма, или больше сама склоняется, и своих героев склоняет в сторону классической мелодрамы, поскольку непрекращающийся почти до самого финала конфликт матери с дочерью отягощен историей с умирающей собакой. Главная героиня, мать и бабушка (да, в пьесе место нашлось и для внучки), так вот главная героиня — литературовед, посвятившая жизнь изучению творчества Достоевского и потому её собаку зовут Фёдором Михайловичем, а зритель знакомится со всеми, когда собака получает окончательный и неутешительный диагноз. Роль собаки в спектакле поручена артисту, который ведет с хозяйкой постоянный диалог и — как Шарик в «Собачьем сердце» — вслух комментирует происходящее в меру своего собачьего понимания. Конечно, жанр размывается не первый век, это ненаказуемо, но для театра, для актеров всё-таки важно понимать, что происходит с их героями и как они выглядят в эту и в следующую минуту. Для театра это становится проблемой, поскольку дочери, которую играет Алёна Хованская, досталась роль человека, измученного всяко-разными коучами и проводящего часы и дни своей жизни в бесконечных ретритах и группах психологической разгрузки, привыкшей на все проблемы, и в первую очередь на свои отношения с матерью, клеить ярлыки из прикладной психологии. Это раньше герои мучились жизненным выбором или нравственными поисками, а нынешние всё объясняют детскими травмами, абьюзивным поведением, биполярным расстройством, неосознанностью, и тем, что сейчас не в ресурсе. Кстати, любой из нас этих терминов в жизни слышал и знает побольше, но драматург — вероятно, смеха ради — заставляет дочь топтаться в этом смысле на одном месте, перебирая одни и те же. А ещё время от времени актриса выходит на авансцену и адресует свои вопросы публике, хотя явно не готова к разрушению четвертой стены, что делает эти выпады еще более неловкими и неуместными.

И тут — наконец! — решающее НО: всё сказанное не мешает мне рекомендовать этот спектакль. Во-первых, там играет великая Ольга Михайловна Яковлева и в МХТ — это первая ее новая роль за последние 10 лет. И на сегодня — единственная.

Как она играет мать? Гениально: дождавшись очередного звонка дочери, она в какой-то момент поворачивается и уходит в сторону, как будто отключается от проблем. Дочь продолжает жонглировать всё теми же знакомыми и уже даже не веселящими публику модными терминами, а Алевтина Павловна, мать, уходит в себя, хотя в пьесе Зорина или Рощина — конечно, опёрлась бы в своих семейных нерадостях на Достоевского, который в этой пьесе весь «ушел» в умирающую собаку, а больше ни для чего не нужен

Но это ещё не всё.

Узнаваемая докторша-ветеринар выходит на сцену в исполнении Веры Харыбиной, узнаваемы две представительницы младшего поколения — внучка героини (Софья Шидловская) и её новая приятельница студентка (Мария Якимова).

А на равных у Яковлевой случается в спектакле встреча и диалог со своим бывшим студентом, который когда-то от любви к Алевтине Павловне, женщине старше себя, а наверное, еще и от профневостребованности, бежал в риэлтеры и в этом новом качестве приезжает осмотреть её старую дачу, место их давних встреч. Эдуард Чекмазов в этой сцене — как бы отстраняясь от ходульных фраз и шаблонных ходов — становится необходимым и равновеликим партнером Яковлевой, в паузах, в движениях, мимикой передавая всю историю своего героя, с юношеской любовью, увлекшей героиню, пока параллельно болел и умирал ее муж, с возвращением в места, где когда-то произошли такие важные для него события и где — это видно — сломалась его так счастливо начинавшаяся жизнь молодого литературоведа.

Собственно, на спектакль стоит идти и смотреть только ради этого дуэта, не столько разговоров, сколько — ради их пауз и молчания. Хотя, как я уже заметил, в «Жарком ковидном лете» заняты и другие хорошие артисты.