«Смертельный номер»

В Театре Табакова — премьера, очередная в целом списке возвращений к названиям, которые когда-то принесли славу и Театру Табакова, и тем актёрам, которые сегодня справедливо считаются мэтрами табаковской труппы. Изучив нынешний репертуар, приходишь к выводу, что в нем четверть — такие вот возвращения к себе прежним, к легендарным спектаклям прошлых лет.

У Андрея Вознесенского есть стихотворение:

«Не возвращайтесь к былым возлюбленным,

былых возлюбленных на свете нет.

Есть дубликаты — как домик убранный,

где они жили немного лет…».

Заканчивается оно строчкой: «Но вы не выслушаете совет».

Так и нынешний худрук Театра Табакова Владимир Машков с отвагой, напоминающей решимость героя Табакова из черно-белого «Шумного дня», когда он с саблей бросается крушить мещанский уют, — Машков как будто пытается доказать, вероятно, не только зрителям, но и себе, что новое поколение актёров можно зажечь идеей прикоснуться к легендарному прошлому театра, сыграть роль, которая когда-то прославила Евгения Миронова или — как в «Смертельном номере» — Андрея Панина, Виталия Егорова, Сергея Беляева, Андрея Смолякова, — впрочем, Смоляков к моменту выхода этого спектакля был уже хорошо известен.

Тогда, в 94-м, то есть почти 30 лет назад, сыгранный впервые летом на арендованной Новой сцене МХАТ, история про четырёх клоунов, вернее, про клоуна, разбившегося на четыре части, четыре ипостаси — рыжего, белого, злого и толстого — стал не только сенсацией театрального сезона, но и на несколько лет чуть ли не символом «Табакерки», наподобие «Чайки» Московского Художественного театра, и для многих — для меня, например, — одним из любимых спектаклей, как говорится, раз — и на всю жизнь. Так что разговор про возвращение к былым возлюбленным — это не только про проблемы театра, но и про тех зрителей, которые видели старый спектакль, и которым непросто полюбить его с другими артистами, куда более технически изощрённый, поскольку в помощь молодым актерам в новом «Смертельном номере» чуть ли не каждую секунду взрывается какая-нибудь шумная и дымная петарда, а фокусы следуют один за другим, даром что за иллюзию отвечают сразу три знаменитых в этом сложном цирковом жанре специалиста — Михаил и Лерико Цителашвили и Вадим Савенков. Толстого в старом спектакле заменили на Длинного, возможно, идя в ногу с ныне актуальной бодипозитивной повесткой, а может потому что «нового» Сергея Беляева в труппе не нашлось, а Владиславу Наумову из нового состава больше подошла роль Длинного. Чтобы публика не мучилась догадками, Владимир Машков, который, кстати, когда-то и придумал, чтобы вся эта история была историей про клоунов, объясняет, что сейчас произойдёт: представьте себе ночь, клоун репетирует номер, забирается под купол, срывается на манеж и появляются четыре тени, четыре части его души…

На «Смертельном номере» я задумался о том что, что мысль об острой необходимости в 14-летних актёрах, которые лучше других сыграют 14-летнего Ромео и что вообще актёру важно как можно раньше выйти на подмостки не всегда верна, а если и верна, то в исключительных случаях, потому что, помимо прочего — таланта и физической выносливости, пластического совершенства, актёру бывает необходим и человеческий опыт, и внутреннее содержание, которых самым юным артистам нынешней Табакерки в этом спектакле точно недостает. Скажем, Владислав Миллер, за плечами которого главные роли в «Ревизоре» и «Матросской тишине» внимание держит, а остальным их актерских сил на это пока не хватает. И радость от встречи с легендой, конечно, есть, но — какая-то неполная.