Татьяна Гринденко: «Всегда стараешься общаться с теми, кому можно отдать силу и получить взамен…»
1 июня 2013
В соответствии с требованиями РАО нельзя ставить на паузу и перематывать записи программ.
О конце времени композиторов, воцеркволенности и Боге, невозможности играть романтическую музыку и ветхозаветном авангарде в программе «Рандеву с дилетантом» размышляет выдающаяся скрипачка современности, художественный руководитель ансамблей «Академия старинной музыки» и «OPUS POSTH» Татьяна Гринденко…
О музыке: «Было время, когда я играла очень много романтической музыки. Исполнять её чрезвычайно сложно — она травмирует. Я не могу себе представить, чтобы я играла по три-четыре концерта в день, как некогда Ростропович. Но у него, по-видимому, было какое-то свое человеческое оправдание. Поскольку я максималистка, для меня такого оправдания нет. Я не могла играть в таком количестве — я просто умирала. А если этого не делать, то нет никакого смысла. Тогда я начинала понимать, что мы — музыканты — это тот же обслуживающий персонал. А я не хотела быть обсуживающим персоналом. И когда у меня уже зародилась мысль о том, чтобы бросить всё это, мне Володя (Владимир Мартынов, композитор, второй муж Т. Гринденко, прим. ред.) однажды сказал: „А ты знаешь, как было изначально: музыканты существовали между жрецами и Богом“. Но тогда музыкант должен быть той чистотой, которая не способна замутнить — там не должно быть грязи, и тогда меня это устраивает…»
О церкви: «Я считаю, что я плохая дочь церкви, но всё-таки дочь… На мой взгляд, те семьи, которые действительно воцерковлены и венчаны, которые хотя бы внутри себя пытаются сохранить верность той высоте, которую хотелось бы достичь, но никогда достичь невозможно — всё это, безусловно, окрашивает их жизнь. Человек все равно будет грешить — этого невозможно избежать, ведь мы же не ангелы. Но знание и попытка быть там, ради чего все делается, крайне важны…»
О гонениях советской власти: «Когда Гидон Кремер (скрипач, первый муж Т. Гринденко, прим. ред.) приходил к нашему председателю Комитета государственной безопасности СССР Андропову, он ему сказал: „Гидон, вы ездить будете, а ваша жена — никогда“. На вопрос „Почему?“, он ответил: „Она знает“. У меня тогда закралось сомнение, что у коммунистов есть специальные машинки, которые читают мысли. Потому что по факту было не за что, но мысли у меня об этой власти были плохие. Не выпускали меня очень долго…»
О творческой миссии: «Я не люблю, когда упоминают мои титулы. Я хочу делать то, что было бы важно не для прославления себя самой, а нечто такое, что могло бы повлиять на человека — не мной, а тем, что я могу делать…»
