Алексей Пузаков: «Человек должен участвовать в богослужении осознанно…»
14 апреля 2012
В соответствии с требованиями РАО нельзя ставить на паузу и перематывать записи программ.
Гость Владимира Молчанова — художественный руководитель Московского Синодального хора, заслуженный артист России Алексей Пузаков.
Среди всех людей, оказавших влияние на его творческое и духовное формирование, Алексей Пузаков называет, прежде всего, знаменитого московского регента Николая Васильевича Матвеева и митрополита Волоколамского Илариона Алффеева.
Творчество Матвеева, основанное на традиции и репертуаре Московского Синодального хора, стало для Алексея Пузакова краеугольным камнем и ориентиром в его дальнейшем церковно-музыкальном служении.
В восемнадцатилетнем возрасте его приняли на работу в должности чтеца и алтарника, а в девятнадцать лет по благословению почетного настоятеля Скорбященского храма архиепископа Киприана (Зернова), Алексей становится вторым после Матвеева регентом, управляя левым клиросом.
Далее был первый профессиональный церковный хор — архиерейский хор Виленской и Литовской епархии. В 1988 году, когда отмечалось 1000-летие Крещения Руси, Пузаков впервые принял участие в концерте духовной музыки в соборе Свято-Духова монастыря в Вильнюсе.
Первым московским храмом, где Пузаков руководил правым хором, стала церковь Воскресения на Ваганьковском кладбище, там произошла знаменательная встреча с протоиереем Николаем Соколовым. Затем он был регентом правого хора Николо-Кузнецкого храма.
В 1994 году Алексей Пузаков при поддержке настоятеля храма-музея святителя Николая в Толмачах протоиерея Николая Соколова и сотрудников Третьяковской галереи основал церковно-государственный хор при этом прославленном музее. Богослужения перед великой святыней — чудотворной Владимирской иконой Богоматери, концерты, записи, гастроли наполняли духовную и творческую жизнь до 2008 года.
Весной 2009 года, с назначением настоятелем храма иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость» митрополита Илариона (Алфеева), началась работа по возрождению некогда знаменитого на всю Россию Московского Синодального хора. Алексей Пузаков возглавил новый коллектив, объединяющий восемьдесят хористов и призванный стать ведущим профессиональным церковным хором России.
Владимир Молчанов: Алексей, у Вас нет специального музыкального образования, но при этом есть великолепный и очень большой хор. Вы исполняете сложнейшие музыкальные произведения, включая Свиридова и Пярта. Как это может быть? Как можно достичь подобных высот профессионализма без этой специальной музыкальной базы?
Алексей Пузаков: Знаете, я должен сказать, что образование никогда не начинается и никогда не заканчивается. Человек образовывается всю жизнь, и вся жизнь есть путь поиска образа (образование — приближение к образу). Как я уже сказал, у меня были азы нотной грамоты с девства, когда я занимался в духовом оркестре: я знал ноты, знал, как они пишутся и читаются, какие-то азы гармонии и так далее. Но когда я попал в храм и услышал творчество Николая Васильевича Матвеева и стал наблюдать за ним с противоположного клироса, которым я в те годы руководил, то стремление к этому образу (а Николай Васильевич в те годы был действительно большим мастером) продолжается и по сей день. Потому что невозможно за пять и даже за десять лет достичь тех самых высот и профессионального мастерства, о которых вы говорите. На это нужны годы, годы и годы. Это, я считаю, и есть образование.
Владимир Молчанов: В России было семьдесят лет безбожия — все было нельзя. Помню, как маму водил на Пасху в церковь, так паспорт с собой брал. Тем не менее, многое сохранилось, и ваш хор в том числе, и церковная культура в других городах страны. Получается, то, что было связано с церковной музыкой и хорами, не было уничтожено, хотя к этому всячески стремились. Каким образом это удалось?
Алексей Пузаков: Здесь, на мой взгляд, есть несколько факторов. Во-первых, не все в мире происходит по воле человека. Есть божий промысел, который сохраняет верных ему людей. Действительно были и гонения, и репрессии, и казни, особенно в 30–40-е годы; пострадали многие певцы и регенты, и все шло к тому, что никакого церковного искусства просто не будет. Но случились годы войны, когда, с одной стороны, стало не до церкви, а с другой — наши правители тоже почувствовали некий страх и свою беспомощность, и где-то в их душе, наверное, что-то зашевелилось, я так думаю. Потому что, на кого же тогда опереться, как не на церковь? Ведь церковь всегда учит отдать жизнь за ближнего, любви и братскому отношению друг к другу. И как такие качества могут не лечь в основу национального самосознания, особенно в годы трудных испытаний?..
