Творческий или профессиональный союз?

Никто не может запретить творческим людям объединяться в союзы. Это право закреплено в новом законопроекте «О культуре». Причем, каждый решает сам: творческий он работник или нет. Никаких документов, никаких подтверждений, никаких дипломов. С одной стороны, дело, вроде бы, благое, и хуже от этого не будет. Но с другой…

Как отреагирует государство? Станет ли оно поддерживать все творческие новообразования: имеется в виду помещения, гранты, целевые программы, стипендии?.. Если да, то давайте вспомним арифметику и правило деления — сколько достанется на каждого? А если нет, кто будет заниматься фильтрацией и отбирать достойных?

А знаете ли вы, сколько у нас сейчас творческих союзов российского значения? У писателей — два: Союз писателей России и Союз российских писателей. У художников — два. У кинематографистов — два. И по одному у композиторов, архитекторов, дизайнеров и фотохудожников. Как живется союзам, в частности, Союзу Композиторов, мы уже говорили: Владислав Козенин (бессменный председатель) и Борис Юргенсон (ответственный секретарь) рассказывали — трудно живется. А если свой союз создадут исполнители? А если музыковеды захотят отделиться? А дирижеры? А если так пройтись по всем профессиям и по всем видам искусства? Что тогда будет?..

Сегодня в программе «Overtime» крупным планом — творческий союз и творческий работник. Как эти понятия прописаны в проекте закона «О культуре»?

И вновь гости студии радио «Орфей»: актриса Елена Драпеко — заместитель председателя комитета по культуре Государственной Думы РФ, одна из авторов законопроекта «О культуре»; и Николай Хаванский — Заслуженный юрист России. Николай Александрович тоже человек не посторонний законотворчеству: несколько лет он занимался подготовкой проекта «О гарантиях творческой деятельности в сфере литературы и искусств в РФ».

А начинаем мы разговор с близкого и понятного — с музыки.

Е.Д.: Скорее всего, вы имеете в виду классическую музыку. Поп-музыка, рок-музыка и др. — они существуют в свободном плавании. А вот классическая музыка, конечно, требует государственных дотаций, для чего учреждены государственные гранты поддержки? Грантов этих мало и денег на это выделяется ничтожно мало, и мы об этом каждый раз говорим. Есть также именные премии за достижения в области культуры. Министерство культуры поскребло по сусекам и нашло какие-то деньги для того, чтобы поддерживать наших ветеранов — народных артистов СССР. Народным артистам РСФСР и РФ, как вы знаете, было отказано в дополнительном материальном обеспечении на старость. И об этом мы тоже будем говорить во всех средствах массовой информации. Но мы надеемся, что с улучшением материального положения культуры вообще и музыканты тоже будут получать лучше. Хотя сегодня, вы правы, проблема современного исполнительского искусства не так остра, потому что исполнители могут гастролировать не только в России, но и за рубежом. А вот современные композиторы, конечно, страдают. Сегодня оркестры и исполнители для того, чтобы не платить авторские отчисления, в основном исполняют классику — там, где уже закончилась охрана авторского права в семьдесят лет…

Е.Д.: Вы думаете, не из-за этого?..

Е.Д.: Надо заниматься промоушеном.

Е.Д.: Хочу сказать, что в свое время в 90-е годы я учреждала фестиваль памяти Валерия Гаврилина. С Валерием Александровичем мы были знакомы довольно хорошо — он ведь тоже из Питера. Когда мы пришли к нему с моей организацией «Духовное наследие родины» и предложили ему сделать его авторский вечер, он сказал: «Уйдите! Вы что! Меня двенадцать лет никто не играет! Я никому не нужен! Никому не интересна моя музыка!». Но мы его уговорили. И когда мы в Петербургской капелле объявили творческий вечер Валерия Гаврилина, нам чуть не сломали здание капеллы. Граждане бросились — вы не представляете — пожарники разрешили стоять вдоль стен. Столь сильное желание было у людей слушать эту музыку. А у нас не было денег платить оркестру. И дирижер Горковенко Станислав Константинович — вечная слава ему за это — уговорил свой оркестр играть для нас бесплатно. Так вот, представляете, в конце концерта, когда зал разрывался от аплодисментов, я стояла у выхода со сцены и кланялась каждому музыканту, говоря ему спасибо за то, что он согласился играть в этом концерте. А музыканты кланялись мне. Я спросила у Станислава Константиновича — в чем дело? Он мне сказал: «Лена, у нас переродился оркестр. Они ведь десять лет такой музыки не играли. Они же молодые. У них — только Моцарт да Штраус для корпоративов. А тут — серьезная, глубокая и очень русская музыка Валерия Гаврилина. У меня переродился оркестр! Большое вам за это спасибо!». Оказывается, и у такой музыки есть своя публика, но надо до этой публики ее донести. И такие организации, как мое «Духовное наследие родины» или как Союз Композиторов должны осознавать как свой долг — продвижение этой высокой музыки. И, в конце концов, ты достучишься до людей, ведь каждый хочет быть счастливым. А чтобы быть счастливым, надо немного подняться над самим собой: чтобы тебе рассказали, какой ты замечательный, какой ты глубокий и великодушный. А великая музыка именно об этом и рассказывает людям.

Н.Х.: Конечно, эти гарантии возможно разработать. Более того, они у нас уже были. Те же организационные принципы деятельности творческих союзов в сфере культуры работали очень хорошо. Но сейчас попытка свести совершенствование законодательства «О творческих союзах», попытка вывести его на новый уровень наталкивается на одно — перед конституцией и законом все равны. Поэтому член ты творческого союза или не член творческого союза — это все одно и то же. Эта линия, к сожалению, в новом законе «О культуре» тоже проводится. На мой взгляд, здесь должен быть разработан более четкий механизм и более четкая организационно-правовая форма творческих союзов. Скажем, в законопроекте «О гарантиях творческой деятельности» такая попытка сделана. Поэтому, может быть, имеет смысл в законе «О культуре» поддержку деятелей творческих союзов оставить только как принцип, а уже дальнейшее соотнести с законом «О гарантиях творческой деятельности»…

Е.Д.: Прочитаю выдержку из нашего закона — Статья № 24, Пункт № 4:

То есть мы в наш закон прописали то, что вы в указывали в законе «О гарантиях творческой деятельности»…

Н.Х.: А Часть № 5?..

Е.Д.: Да:

Н.Х.: А зачем тогда творческий союз вообще?

Е.Д.: А зачем профсоюз?..

***

Программа «Overtime» продолжается, и в нашей студии продолжаются мини-дебаты. Участники: Елена Драпеко — заместитель председателя комитета по культуре Государственной Думы РФ, одна из авторов законопроекта «О культуре»; и не во всем согласный с ней Николай Хаванский — Заслуженный юрист России.

Итак, — творческий союз или профсоюз?..

Е.Д.: В свое время, двадцать лет назад, я вместе с Евгением Жариковым (светлая ему память) создавала организацию — Гильдия актеров советского кино. Вместе с ним мы придумали Гильдию актеров как часть творческого союза. Но мы написали устав профсоюза, и были приняты в Международную федерацию актерских профсоюзов. Мы были абсолютно уверены в том, что творческий союз — это профсоюз творческих работников. Но, к сожалению, наши коллеги — творческие работники — с нами не согласились, превращаться в профсоюз отказались, сказав, что «мы выше, шире, лучше и глубже». В результате получилось так, что они выродились в благотворительные фонды. Они не стали выполнять профсоюзную функцию — то есть защиту гарантии трудовых прав своих членов, и потеряли функцию социальной зашиты. А вместе с ней потеряли и государственную поддержку, потому что, если вы помните, в 90-е годы творческие союзы разгоняли под лозунгом того, что это «сталинские колхозы», в которые загоняют творческих работников. Эта либеральная идея жива до сих пор. Но существует замечательная рекомендация ЮНЕСКО, которая гласит о том, что творческие работники из сегмента «liberty arts» — так называемые «свободные художники» — требуют признания. Иными словами, то, что вы писатель, а не графоман, должен кто-то засвидетельствовать. При советской власти творческие союзы были тем самым инструментом, который свидетельствовал, что вы являетесь профессионалом, и не просто профессионалом, а художником в своей отрасли. Член творческого союза получал, таким образом, статус профессионального творческого работника. Сегодня такого инструмента нет вообще. Сегодня отличить поэта от графомана некому. Сегодня все печатаются. Наличие печатных изданий для вас не является гарантией того, что вы творческий работник. Моя идея заключалась в том, чтобы наделить творческие союзы такой государственной функцией, как признание «свободных художников» (а это многочисленные поэты, композиторы, художники и артисты, которые работают независимо, а не в специальных творческих учреждениях) — то, что они являются творческими работниками и имеют право на поддержку и преференцию от государства. Так сделали, например, в Литве, и таким образом решили данную проблему. Со мной пока что правительственные структуры не соглашаются. Поэтому будем бороться дальше…

Н.Х.: Я хотел бы добавить, что слово «профсоюз» у нас теперь в законодательстве фактически имеет два толкования. В первом случае профсоюз расшифровывает однозначно как профессиональный союз. Но есть, скажем, также профсоюзы работников культуры, работников государственных учреждений и профессиональные союзы творческих деятелей…

Е.Д.: Я думаю, что этот документ еще очень сырой — не было даже первого чтения. И сейчас на него, конечно, будет очень много нареканий и критики. Мы ее всю выслушаем и все поправим.

Н.Х.: С точки зрения рекомендаций ЮНЕСКО, о которых говорила Елена Григорьевна, они были приняты в 80-м году. Там употребляется в русском переводе термин «творческий работник». Но наше законодательство тогда — в 80-е годы — даже не знало других правоотношений кроме как трудовых. Даже гражданско-правовые договоры называли трудовыми соглашениями. Поэтому в законопроекте «О гарантиях творческой деятельности», но с учетом всего этого мы призываем к тому, что надо сейчас на новом этапе развития нашего законодательства использовать термин «творческий деятель». Тогда это будет и творческий работник, то есть лицо, работающее по трудовому договору, и творческий деятель, работающий по гражданско-правовому договору, и «свободный художник», который не заключает никаких договоров вообще.

Н.Х.: Если исходить из той концепции, которую озвучила Елена Григорьевна с позиции участника и разработчика законопроекта «О культуре», как рамочного или базового закона, то тогда это должно найти отражение в других законах, в том числе и в законе «О гарантиях творческой деятельности».

Н.Х.: Картина нашего светлого будущего пока что заключается в том, чтобы сначала хотя бы довести законопроект «О культуре» до первого чтения. Он сейчас разослан президенту, в правительство, в субъекты РФ. Его концепция должна быть одобрена на первом чтении. Затем ко второму чтению уже должны быть собраны все замечания и предложения, причем это должно быть переведено на строгий юридический язык. Есть такое понятие — нормография. Так вот, нормография должна быть строго соблюдена: это, прежде всего, соответствующая лексика и русского языка, и научно-специальная юридическая лексика. И тогда уже на второе чтение он придет с поправками, которые надо будет принять или отклонить. Государственная Дума примет этот закон — по крайней мере, мы с Еленой Григорьевной на это надеемся. Затем последует третье чтение, после чего он пойдет в Совет Федерации. Потому что этот закон, естественно, потребует дополнительного бюджетного финансирования, и палата будет его рассматривать; автоматически на подпись президенту он не пойдет. И только после подписи президента (если президент согласиться) этот закон вступит в силу. А после него уже можно будет принимать шлейф других законов, и совершенствовать действующие законы. У нас есть закон «О господдержке кинематографии», ряд других законов, в том числе и законопроект «О гарантиях творческой деятельности».

Е.Д.: Теоретически это возможно, но практически, я думаю, что ГПО президента заблокирует такой документ. Потому что в 90-е годы у нас был принят ряд мелких законов, таких как закон «О пчеловодстве», «О защите электронных баз данных» и др. Но они говорят, что существует гражданский кодекс и рамочные законы, в которые мы должны вписываться. Но хочу вам сказать честно, что мы не вписываемся в общие законы. В этом и заключается наш главный спор с правовыми управлениями — и президента, и правительства. У нас в культуре очень много особенностей, таких особенностей, которых нет нигде больше. Я, к примеру, была автором в Трудовом кодексе нашей главы — «О культуре»: ну, везде запрещен детский труд — во всех отраслях мы его запретили. Сходите в Большей театр — на днях смотрела «Спящую красавицу» — выходят дети, лет по 7-10, и их там много, и все танцуют. А в кино — ну, как можно снять художественный фильм без детских ролей? Поэтому мы разрешили детский труд, мы нормировали этот труд, мы сделали гарантии этим детям (гарантии оплаты, гарантии воспитания, гарантии того, что они работают не более четырех часов в сутки и т. д.). Но мы вынуждены были разрешить этот руд. И так по очень многим вещам — где в других отраслях нельзя, а у нас нужно, и без этого не обойтись. Поэтому я и говорю, что культура, конечно, очень особенная отрасль. Я её очень люблю и уважаю, и надеюсь, что наши слушатели поняли, что законотворчество в культуре — это очень сложный процесс. Я, пока была артисткой, даже представить себе не могла, как это трудно, потому что от каждой запятой, каждого слова, прописанного в законе, зависят судьбы десятков, а иногда десятков тысяч человек. Это — очень ответственное дело. Поэтому для нас главное, чтобы результатом нашего законотворчества было улучшение положения работников культуры и защита прав потребителей культуры — то есть всего нашего народа.

Н.Х.: Российское государство не забывало о том, что оно является социальным государством. Следовательно, на культуру нужно выделять те средства, которые ей требуются.

Н.Х.: Документ должен еще дорабатываться, потому что здесь есть проблемы реализации конституционных положений, есть чисто нормографические проблемы, то есть дублирование, неудачные выражения, нечеткие понятия (в частности, Статья № 2 — «О понятиях»), но вместе с тем основа для создания законопроекта для первого чтения имеется.

Е.Д.: Я считаю, что это один из главных политических документов, которые должен принять новый парламент РФ. Он особенно важен сегодня, потому что страна переживает трудности. Это трудности, связанные с политическими особенностями нашей внутренней жизни и с тем экономическим кризисом, который выливается в политический кризис в мире. И в этих условиях крайне важно защитить главное, что наработал наш народ, — национальную культуру, а это, в принципе, и есть главное богатство, ради которого все мы живы. Ну, в конце концов, умерло греческое государство, закончились греческие купцы, но остался Фидий, Софокл, Еврипид — они пришли к нам через века и обогатили нас. А что останется после нас нашим потомкам? Останутся памятники, которые мы сохраним, и останется культура — тот самый наработанный культурный пласт. Но самое главное, что культура ведь не оказывает услуги, как нас пытались уверить либералы, — культура формирует смыслы. И о смыслах вопрос: о смысле жизни, о смысле существования государства, о смысле существования всего человечества — вот, о чем говорит высокая культура, и это ее функция в обществе. Поэтому она так ценна, поэтому она никогда не исчезнет, и, сколько бы ее не давили и не убивали, она все равно будет возникать, потому что это главное, чем жива душа человека.

Н.Х.: Спасибо.

Е.Д.: Спасибо, с удовольсвием.

***

Что останется после нас? Какие дома? Какие памятники? Какие симфонии?.. Конечно, должны мы об этом думать, конечно, нельзя об этом забывать. Но думают ли об этом сейчас народные артисты РСФСР и народные артисты Российской Федерации, которым государство отказало в финансовой поддержке на старости? Они ведь не доросли до народных артистов СССР. Наверное, в первую очередь они думают о том, что будет с ними.

Музыканты не заслужили отдельного закона — должны вписываться в базовые. Но ведь мы не вписываемся в общие законы, и нам снова приходится думать о том, что будет с нами.

Закон «О культуре» — один на всех. Николай Хаванский — Заслуженный юрист России сегодня говорил о его спорных моментах. Елена Драпеко — одна из авторов закона — признала: законопроект сырой, требуется доработка. Но удивительная вещь — те, кто имеют право официально вносить в законопроекты изменения и замечания — а это региональные думы, советы — так вот, они ознакомились с проектом закона «О культуре» и практически все рекомендовали принять его том виде, в котором он есть. Ничего не вызвало сомнений. Из одиннадцати субъектов федерации только два написали: «Принять с нашими поправками». Из одиннадцати — два. Вот такая арифметика…

И когда вы, уважаемые слушатели, спрашиваете, почему мы говорим не о музыке — вечной и прекрасной, а о законопроекте, отвечаю — вот, поэтому и говорим.