Скрипка — главное оружие Давида Ойстраха
Выпуск 6
В соответствии с требованиями РАО нельзя ставить на паузу и перематывать записи программ.
Народный артист Советского Союза Давид Ойстрах пользовался огромной любовью зрителей. Он стал одним из самых популярных исполнителей скрипичной музыки еще до Великой Отечественной войны, после начала которой интенсивность его концертной деятельности нисколько не снизилась. Только теперь выдающийся музыкант играл на скрипке перед уходящими на фронт бойцами, а также перед ранеными в госпиталях. В марте 1943 года Ойстрах выступал в блокадном Ленинграде. 21 марта в ленинградской филармонии состоялся совместный концерт Ойстраха с пианистом Яковом Заком. Было холодно, филармония не отапливалась. Зрители сидели в верхней одежде — немало было военных, моряков, орденоносцев. Зак играл в первом отделении, Ойстрах — во втором. Играл превосходно. Зал был заполнен до отказа: ленинградцы соскучились по классической музыке!
Вдруг послышалась пушечная пальба — это зенитные орудия отражали налёт фашистской авиации. Немцы словно догадались, что в эту минуту в блокадном Ленинграде люди собрались на концерт в филармонии. Но начавшаяся воздушная тревога нисколько не смутила Давида Ойстраха, продолжавшего играть на скрипке. Зрители насторожились, а Ойстрах лишь посмотрел на какую-то девушку, улыбнулся ей и продолжал играть. Очевидец вспоминал: «Грохот нарастал, и в зале возникло минутное замешательство. Публика стала отвлекаться, но музыкант как ни в чем не бывало продолжал играть. И только чуть улыбаясь следил за публикой. Стрельба шла вовсю. Стекла окон дрожали. Ойстрах, видя, что слушатели не покидают своих мест, продолжал исполнение. Лицо музыканта вновь приняло сосредоточенное выражение. Не обращая внимания на обстрел, скрипач закончил свое выступление». Гром аплодисментов оказался сильнее звуков авианалета. Благодарные ленинградцы не отпускали Ойстраха, сыгравшего на бис. А когда ведущий концерта объявил о присуждении ему сталинской премии, зрители устроили артисту бурную овацию. Тот концерт запомнился на всю жизнь — и самому Давиду Ойстраху, и всем, кто был в зале. До прорыва блокады Ленинграда оставалось еще десять месяцев.
