В поисках Ингмара Бергмана…
- 14 июля 2013
В соответствии с требованиями РАО, плеер не разрешает останавливать, перематывать или скачивать записи.
Ингмар Бергман — один из величайших кинематографистов мира. Не только благодаря масштабу своих работ, но также и потому, что на протяжении шести десятилетий он продолжал задавать религиозные и экзистенциальные вопросы в таких шедеврах, как «Седьмая печать», «Сквозь тусклое стекло», «Персона», «Шепоты и крики», «Фанни и Александр»…
Художественное пространство Ингмара Бергмана необъятно. «Он был фундаментальным автором, связывавшим в единое целое литературу, кинематограф и театр. До него этого не делал никто», — писал Александр Сокуров после смерти режиссера в 2007 году. По словам Вуди Аллена, Бергман — «величайший кинохудожник с момента изобретения кинокамеры».
Открывая разговор о шведском кинорежиссере, авторы программы «Лабиринты» пытаются найти истоки столь невероятного феномена, который являет своим искусством Ингмар Бергман. Сам режиссер признавался, что все его творчество на самом деле основано на впечатлениях детства: «Я думаю, — говорил Бергман, — вообще все, что имеет какую-то ценность, уходит корнями в мое детство. И говоря диалектически, я никогда не порывал со своим детством, все время вел с ним диалог».
Евгений Жаринов: «Необходимо точно отметить, что Ингмар Бергман — религиозный художник. У него есть одна ключевая задача — как поймать Бога в кадр? Как, иными словами, задать Богу вопрос и пробить тем самым великое Божье молчание? На этом в частности строится вся его картина „Девичий источник“, где одна из ключевых проблем — это молчание Божье, в результате которого человек путается в добре и зле, где он не понимает, что можно творить, а что нельзя: убить ему мальчика, который не преступник вовсе, а просто оказался в дурной компании, или спасти ему жизнь? Как разговорить Бога — что сделать, чтобы Бог открылся и указал хоть какой-нибудь знак? Это исключительно протестантская концепция…»
В центре внимания первой программы — идея Бога, переосмысленная сквозь призму детства, проведенного в семье деспотичного отца-пастора, личное переживание кризиса отцовской культуры, совпавшее с катаклизмами ХХ века, и испытание собственной веры на прочность…
