«Смерть в Венеции»
- 8 июля 2012
В соответствии с требованиями РАО, плеер не разрешает останавливать, перематывать или скачивать записи.
Ирина Кленская и Евгений Жаринов приглашают в город смерти, греха и порочной любви — мерцающую Венецию. Именно здесь разворачиваются события философской новеллы Томаса Манна «Смерть в Венеции»…
Преуспевающий немецкий писатель Густав фон Ашенбах прибывает в Венецию, где случайно встречает и платонически влюбляется в юного прекрасного собой мальчика Тадзио. Под влиянием своих чувств, Ашенбах переживает глубокие душевные трансформации, которые заставляют его коренным образом переосмысливать свою жизнь. На глазах читателя происходит мифический процесс перерождения заурядного литератора — в необыкновенного тонкого мечтателя…
Действие новеллы происходит в Венеции. Евгений Жаринов видит в этом особый смысл:
«...Я все время задумываюсь над самим названием — „Смерть в Венеции“. С одной стороны, это формально указывает на смерть главного героя новеллы — писателя Густава фон Ашенбаха. С другой стороны — отсылает к Ницше, Вагнеру и многим другим великим людям, которые нашли свой последний приют в Венеции. А с третьей стороны, задумываясь над этим названием, я все время задаю себе вопрос — а не есть ли это адрес, где обитает сама смерть? Ведь ее обиталище в космосе — именно Венеция…
Почему они все влюбляются там в этих молодых мальчиков? Ведь это же не случайно. Вспомним, что исторически Венеция образовалась, как попытка римских патрициев сохранить остаток Римской империи, но только не на твердой почве, а на воде, поскольку варвары, которые им угрожали, были прекрасными конниками и пехотинцами, но никудышными мореплавателями. Таким образом, Венеция становилась неким «рудиментом» великого классического государства, целой эпохи под названием Римская империя — словно некий космический корабль, затерянный во времени. Мы знаем, что вся греко-римская культура не знала разницы между гетеросексуальным и гомосексуальным влечением — и то, и другое существовало на равных. В этом смысле, будучи сохраненным «рудиментом» античной эпохи, в Венеции создавалась вся подоплека для подобной любви.
Итак, смерть прописалась в Венеции… Основав Венецию, римские патриции словно задержали смерть Римской империи, приостановили ее на этих лагунах — как будто ухватив смерть за косу, не давая ей произвести последний жест с тем, чтобы окончательно убить остатки Римской империи. А что испокон веков говорила про Венецию вся Италия — что это город-призрак, где нет ни пшеницы, ни виноградника, ни земли, а он все равно существует. Да еще как!..
А еще Венеция — это город греха, где, прежде всего, действует спекулятивный капитал, у которого нет никаких экономических обоснований. Это очень современно — ведь мы сейчас живем во власти спекулятивного капитала, мы все рабы банков. Наконец, Венеция всегда была городом убийц и куртизанок. Отсюда и маски, а маска это всегда свидетельство греха. Потому что тот, кто живет во грехе, свое истинное лицо скрывает…»
Попадая в мифологическую, страстную и порочную среду Венеции, Ашенбах сталкивается с тем, как разрушается его обывательская природа «трудяги у конвейера», как открываются новые духовные просторы его внутреннего «я». Отсюда возникает растерянность и страх неизведанного, поскольку он сам уже не знает, что же его ждет в следующий момент…
