Первый «Грэмми»

16 марта 1915 года полиция Петрограда закрыла знаменитое литературно-артистическое кабаре «Бродячая собака». Этот арт-подвал, обустроенный предприимчивым антрепренером Борисом Прониным, в течение четырех лет был местом притяжения творцов Серебряного века. Заведение изначально было задумано, что называется, «для своих». Поэты, художники и музыканты платили за вход рубль в то время, как с гостей брали по три. Перед входом висел плакат: «Все между собой считаются знакомы». Здесь устраивались театральные представления, поэтические баталии и музыкальные вечера. Здесь прозвучало немало премьер. «Бродячую собаку» признавали своим местом акмеисты и символисты, футуристы и сатирики. Среди завсегдатаев можно было встретить Константина Бальмонта и Михаила Фокина, Игоря Северянина и Сашу Чёрного, Тамару Карсавину и Владимира Маяковского. Очевидцы живописали: «Затянутая в черный шелк, с крупным овалом камеи у пояса, вплывала Ахматова… В длинном сюртуке и черном регате, не оставлявший без внимания ни одной красивой женщины, отступал, пятясь между столиков, Гумилёв». Съезжались обычно к полуночи, расходились под утро… В качестве официальной причины закрытия «Бродячей собаки» была указана нелегальная продажа алкоголя. По другой версии, приют петроградской богемы оказался не слишком рентабелен.

16 марта 1959 года были объявлены первые номинанты на первую в истории премию «Грэмми». Это название, вызывающее непосредственные ассоциации с граммофоном, на конкурсной основе предложила Джей Данна из Нового Орлеана. Американская Национальная академия искусства и науки звукозаписи признала ее победительницей и в качестве приза вручила 25 грампластинок. Дизайн самой награды был вполне очевиден. Миниатюрные «Золотые граммофоны» в тот год были распределены в 28 категориях. Среди первых обладателей Грэмми были Перри Комо, Пегги Ли и Фрэнк Синатра.

В этот день миланские газеты захлёбывались от восторга: «Запишем эту дату золотыми буквами». 16 марта 1901 года Федор Шаляпин дебютировал на сцене «Ла Скала». Годом раньше предприимчивый директор тетра Джулио Гатти-Казацца решил вернуть к жизни оперу Арриго Бойто «Мефистофель». Партии Фауста и Маргариты он отдал молодым итальянцам: Энрико Карузо и Эмме Карелли, а воплощение демона решил поручить малоизвестному тогда русскому басу Федору Шаляпину. Тот был ошеломлен предложением и даже посчитал его розыгрышем. Чтобы убедиться в своей правоте и получить из Италии отказ, Федор Иванович запросил баснословный гонорар. В ответ пришел подписанный контракт: 15 тысяч франков за десять выступлений. Все лето певец провел в компании Сергея Рахманинова, разучивая партию и улучшая свой итальянский. Триумф Шаляпина был безусловным, овации начались еще с пролога. Пресса единодушно рассыпалась в комплиментах шаляпинскому Мефистофелю, а местные клакеры обязались и впредь хлопать русскому исполнителю бесплатно.