Монумент Минину и Пожарскому

20 февраля 1901 года было принято Определение Святейшего Синода номер 557 об отлучении графа Льва Толстого от Православной церкви. Писатель в 50-летнем возрасте испытал мучительный духовный кризис. Он искал опору в православии, причащался и исповедовался на поиски уходили годы…безрезультатно и Лев Николаевич религиозные обряды соблюдать перестал. По его словам, «Не в молебнах, обеднях, свечах, иконах учение Христа, а в том, чтобы люди любили друг друга, не платили злом за зло, не судили, не убивали друг друга». В своих произведениях того периода великий писатель ясно давал понять, что не принимает целый ряд важнейших догматов. Также он резко критиковал церковь за то, что та ставит свои интересы выше христианских идеалов. Священный Синод предлагал графу покаяться, но Толстой так и не отрекся от своих последних взглядов на религию. Церковь и поныне не причисляет его к своим рядам.

В такой же день в 1818 году в Москве в присутствии всей царской семьи и при громадном стечении народа состоялось торжественное открытие памятника Кузьме Минину и Дмитрию Пожарскому. Скульптурная группа была посвящена руководителям ополчения времён польской интервенции 1612 года. Инициатива по сбору средств на монумент родилась в рядах Вольного общества любителей словесности, наук и художеств. Изначально планировалось установить памятник в Нижнем Новгороде, там, где ополчение формировалось. Но историческая важность отраженных в нем событий заставила расположить работу скульптора Ивана Мартоса на Красной площади Москвы.

20 февраля 1816 года в Риме состоялась премьера комедийной оперы Джоаккино Россини «Севильский цирюльник». К тому времени одноименная пьеса Бомарше уже имела музыкально-вокальное воплощение. За 30 лет до этого его представил публике композитор Джованни Паизиелло. Россини взялся написать свою версию для карнавала в римском театре «Арждентино», однако все варианты его либретто отвергала цензура. Пришлось прибегнуть к проверенной драматургии, уже использованной Паизиелло. Из-за волокиты с либретто, на музыку у Россини осталось около двух недель и ему пришлось задействовать уже готовые фрагменты своих прошлых сочинений. Первое представление оперы, которая в тот день называлась «Альмавива, или Тщетная предосторожность», сорвали зрители, которые страшно шумели и кашляли. Скорее всего, это были клакеры, оплаченные ревнивым Паизиелло, увидевшем в Россини явного конкурента. Последующие постановки «Севильского цирюльника» по всему миру чаще всего сопровождал громкий успех.