На стыке идей — балеты Голейзовского
11 ноября 2013
В соответствии с требованиями РАО нельзя ставить на паузу и перематывать записи программ.
Илзе Лиепа продолжает знакомить радиослушателей с творчеством уникального русского хореографа Касьяна Ярославича Голейзовского. Творивший в разгар революций и войн, новой идеологии и беспощадной цензуры, он не переставал искать красоту. Но красота эта была совершенно особого духа — экспрессивного, эротичного, чувственного…
Завершив свою артистическую карьеру в Большом театре, Касьян Голейзовский с головой погружается в работу в собственной студии, которую создал в 1916 году и назвал «Московский камерный балет». Он с воодушевлением принимает революцию, отказывается от всех зарубежных приглашений, но довольно скоро разочаровывается в своих надеждах. Рамки классического танца были для Голейзовского узки. Он страстно хотел экспериментировать, искать новые балетные формы, новый язык хореографии и пластики, а в стенах Большого театра это было невозможно в том масштабе, в каком хотелось бы начинающему новатору. Голейзовский окончательно покидает Большой театр.
В это время он очень много работает в жанре программных миниатюр. Первая программа студии включала постановки: «Эпоха танца» (на музыку разных композиторов); «Соната смерти и движения» (на музыку «10 сонаты» А.Н. Скрябина); «Пляска нимф и козлоногих» (на музыку И.А. Саца).
В последующие годы балетмейстер создает спектакли: «Арлекинада», «Пьеро и Коломбина» на музыку С. Шаминад, «Саломея» на музыку Р. Штрауса, «Трагедия масок», на музыку Б. Б. Бера. Его спектакли вызывают бурные споры. Хореографа отчаянно критикуют за чрезмерный эротизм, акробатику и ритмоплатику.
Илзе Лиепа: «Голейзовский — эстет. Он приходит на репетиции в экзотическом халате. В качестве разогрева он просит артистов показать не движения, а изобразить выпуклость стены, рисунок на шторах, показать блеск оконного стекла или просто полёт птицы. Я думаю, что подобными опытами он добивался от артистов потрясающей раскрепощенности, что впоследствии позволяло им освобождать свою душу и непринужденно включаться в процесс импровизации».
В 1922 году Голейзовский ставит хореографические номера под названием «Мимолетности» на музыку Сергея Прокофьева, центральную идею которых описывает так: «Новая форма музыки влечёт новую форму движения». В это же время он открывает для себя композитора, который на многие годы становится его любимейшим — это Александр Николаевич Скрябин. Изысканность и утонченный эротизм музыки Скрябина отвечали эстетическим поискам Голейзовского. Хореографические зарисовки на музыку Скрябина балетмейстер называет: «Гирлянды», «Три настроения», «Хореографический этюд», «Героический этюд», «Трагическая поэма» и т. д.
В 1924 году при поддержке Луначарского, которому нравились опыты Голейзовского, хореограф получает приглашение в Большой театр. Он сразу соглашается: «Я не могу сказать, что скучал по Большому театру, я просто очень его люблю», — говорил тогда Голейзовский.
В качестве сюжета он выбрал ветхозаветную историю Иосифа Прекрасного. Преданный своими братьями, он был вознагражден судьбой за благородный характер и чудесный дар провидения, став одним из самых могущественных людей древнего мира. Могла ли подобная история понравиться советской власти? «Иосиф Прекрасный» был подлинным шедевром Касьяна Голейзовского, но, увы, по идеологическим соображениям спектакль был вскоре снят с репертуара.
Илзе Лиепа: «Большой театр надолго отказывается от работы с Голейзовским. Постановщик переходит на положение странника. Удивительно — хореограф с такой немыслимой безграничной фантазией столько времени будет проводить в ожидании работы. Что ему помогает выжить? Пожалуй, осознание собственного призвания и возможность творить в параллельных искусствах. Голейзовский рисует, пишет стихи, вылепливает или выстругивает фигурки, и хватается за любое предложение работы».
В конце 20-х — начале 30-х годов хореограф неожиданно находит себя в совершенно новой области — мюзик-холле. Голейзовский с увлечением ставит потрясающе изобретательные эстрадные номера, а его визитной карточкой в этот период становится знаменитый «Танец тридцати герлз».
Голейзовского замечают и приглашают в кино. Впереди же балетмейстера ожидало триумфальное возвращение в Большой театр…
