Балерина-легенда Алла Шелест
11 марта 2013
В соответствии с требованиями РАО нельзя ставить на паузу и перематывать записи программ.
Илзе Лиепа открывает рассказ о легендарной, одной из великих балерин ХХ века — недооцененной приме мариинской сцены и артистке выдающегося лирического дарования Алле Яковлевне Шелест…
Илзе Лиепа: «...Ее имя передается из уст в уста как предание — Алла Яковлевна Шелест. Для истинных любителей балета это имя особое. Оно, словно вуалью, овеяно некой тайной. И не только потому, что сама Алла Яковлевна была человеком крайне закрытым, о своей личной жизни вообще никогда не говорила, на вопросы отвечала: «Это неинтересно». О своем творчестве она тоже высказывалась очень скупо, и так почти всю жизнь…
Алла Шелест родилась в 1919 году, и ее творческая карьера в Кировском театре проходила одновременно с целой плеядой выдающихся советских балерин, среди которых были: Наталья Дудинская, Галина Уланова, Татьяна Вечеслова, Фея Балабина… Но пришла она в театр позже, чем эти к тому времени уже сложившееся и занявшее свое положение в труппе балерины. И начинать ей было очень непросто…»
Алла Шелест училась в Ленинградском хореографическом училище у легендарных балетных педагогов — Елизаветы Гердт и Агриппины Вагановой. На выпускном спектакле ей досталась главная партия из балета «Катерина» в хореографии Леонида Лавровского. Эта роль как будто предопределила ее неповторимое трагическое амплуа…
Илзе Лиепа: «...В сценической жизни ее судьбой станет дар трагической актрисы, который она будет нести с гордо поднятой головой. Где бы мы сейчас ни захотели прочитать об Алле Шелест, везде можно увидеть фразы „недооцененная“, „нереализованная“ и т. д. Но что было главным для этой удивительной балерины? Все очевидцы утверждают в один голос, что каждый свой выход на сцену она превращала в незабываемое действо. Те, кто видели ее хоть однажды, не могли забыть этого впечатления никогда. На сцене она превращалась в немыслимую красавицу. „Шелест на сцене была невыразимо прекрасна“, — так однажды сказала о ней Майя Плисецкая. С горящими огромными глазами, статная, с длинной шеей, с гордо посаженной головой, с красивыми, одухотворенными, говорящими руками. Удивительно, но после спектакля она как будто снимала с себя то, что несколько минут назад ошеломляло зрителей: снимая грим, она как будто выходила из только что созданного шедевра, становилась обыкновенной и неприметной. И вот чудо — проходя через служебный подъезд, через толпу восхищенных зрителей, ожидавших ее, она оставалась незамеченной, и нередко возвращалась домой одна. О ней нередко говорят, как о балерине трагического одиночества. Но в чем же была причина?..»
Алла Шелест танцевала в Кировском театре с 1937 по 1963 год, исполняя ведущие балетные партии. При этом балерина всегда оставалась в тени своих знаменитых коллег: в новых постановках она, как правило, выходила во «втором» и «третьем» составах, или дублируя заболевшую танцовщицу. У этой балерины редкого трагического дарования почти не было хореографии, созданной специально для нее. Она вошла в историю своими собственными образами, исполнение которых осталось легендой…
Из очерка балетоведа Вадима Гаевского: «Душа ее искусства — экстатическая страсть. При этом Шелест — утонченная и поразительно умная актриса. В ней сохранилось нечто от фокинских балерин и нечто от дягилевских сезонов. Какие возможности открывались перед ней, какими ролями она могла бы обогатить балетный театр! Однако же ей суждено было быть дягилевской артисткой без Дягилева. В послужном списке Аллы Шелест значится лишь две премьеры, а всего балеринских партий — чуть более десятка. Потому-то тема отвергнутого таланта и ненужной красоты становилась внутренней темой балерины — и когда она танцевала Никию в „Баядерке“, и когда она танцевала Зарему в „Бахчисарайском фонтане“…»
