Золотой фонд Русского балета Дягилева. Часть вторая
25 апреля 2011
В соответствии с требованиями РАО нельзя ставить на паузу и перематывать записи программ.
Илзе и Андрис Лиепа продолжают знакомить радиослушателей с шедеврами Русского балета Сергея Дягилева и с тем, как восстанавливаются эти прекрасные спектакли сегодня.
В фокусе программы балеты «Синий Бог» и «Жар-Птица», которыми в этом году открываются «Русские сезоны» Андриса Лиепы в Лондоне.
Андрис Лиепа: «Мне показалось, что спектакль „Синий Бог“ обрел второе рождение именно благодаря музыке Скрябина. А мы все знаем по истории, что Скрябин увлекался и светомузыкой. Но электричество в то время только начиналось, и первый раз Дягилев посетил электрический театр только, когда открылся Шанзализе в 1913 году, который был оснащен электрическим освещением. Мечта о светомузыке была, а воплотить ее в реальности возможности не было. И сегодня, когда мы используем современный динамический свет, лазеры и другие нововведения, которые есть в современном театре, наверное, все это дань уважения тем мечтам и чаяниям композиторов, хореографов, мыслителей и деятелей того века. Впрямую это является своего рода посвящением…»
Илзе Лиепа: «В одной из наших передач мы говорили о том, что такое был старый балет, и что революционного внес Фокин в балетное искусство. Это как раз то самое соединение хореографии с выразительностью, когда хореография стала настолько выразительной, что отпала необходимость объяснять какие-то вещи на пальцах, как это делалось в старом романтическом балете. Например, в балете „Жизель“, когда Альберт признается Жизели в любви, он сначала подносит две руки к сердцу — это значит „я люблю“, потом показывает на Жизель — „тебя“, а затем еще клятвенно поднимает два пальца вверх — традиционный жест клятвы. Подобные объяснения ушли из балета, Фокин сделал пластику средством выразительности, и хореография стала говорящей…»
Андрис Лиепа: «Что Фокину действительно удалось, так это объединить музыкальное, хореографическое и сюжетное действие в единое целое. Нигде больше не было промежуточных поклонов и специальных поклонений в сторону императорской ложи, как это было принято тогда (после каждой вариации балерина должна была поклониться в царскую ложу). Он объединил действие музыки и пространства, сделал сюжет беспрерывным, четко выстроив сюжетную линию. Не было ни одной вставной вариации, каждая вариация была связана с действием, которое происходило в балете. Сам балет состоял из двух картин, которые заканчивались апофеозом, после чего все зрители аплодировали. Фокину удалось внести в театр то понимание театра, которое существует до сих пор…»
