Табула тринадцатая. Непутёвый гений

Дрезден, 1733 год. В храме Святой Софии — публичный конкурс на замещение вакантной должности органиста. Для музыкантов, скитавшихся с места на место, событие рядовое. А для выпускника университета из Галле (или как сейчас говорят Халле), юриста и математика Вильгельма Фридемана Баха — это первое состязание, хотя ему уже 23. Для показа он выбрал Прелюдию и фугу композитора Баха, вот эту самую. Видимо, посоветовал отец.

Кого в результате приняли на службу, догадываетесь? Сына Иоганна Себастьяна. «По протекции папочки», — подумают многие. Ведь лучшего германского органиста прекрасно знали в Дрездене: до этого он выступал с концертом в той же церкви Святой Софии, настраивал там новый орган, общался с чиновниками. Но победа Фридемана, как пишут биографы, была справедливой. Уже через несколько лет он станет настолько знаменитым, что богатые ученики ручейком потянутся к молодому виртуозу. Прекрасный старт старшего сына. «Мой Фриде!» — с гордостью говорил Бах и называл его «своим благоговением», тратил на него время, силы, любовь и деньги. Наградил самой талантливой ДНК!

Так считал не только отец, но и родные братья и сёстры Фриде. Уже с пелёнок он был окружён музыкой. Осваивал технику и приёмы игры по «Клавирной книжечке», специально написанной для него отцом. Каждый день играл ему свои фуги, потом показывал сонаты, концерты, симфонии. С 16 лет жил отдельно, но под строгим контролем родителя: выступал с ним в концертах, переписывал его партитуры, часто приезжал за советом из Дрездена в Лейпциг, а это больше 100 километров.

Блестящий полифонист, он совмещал приёмы старого письма и нового стиля. Его сочинения играли, иногда издавали, но настоящей славы всё не было. За ней он отправился в город Галле, но так и не нашёл. Зато встретил там свою суженую. Ей — тридцать, ему — пятый десяток. У пары появятся трое детей, но выживет лишь дочь. У неё будут внуки, потом правнуки, которые в конце концов окажутся в Америке. Сохранят ли во внешности черты своего предка — неизвестно, но считается, что сам Фридеман был едва ли не копией отца. Вот только его изображения так сильно отличаются друг от друга, что кажется, будто на них разные люди. Да и вся его жизнь, длиною в 74 года, похожа на коллаж, собранный из разных судеб.

После смерти отца он бросил службу, пил, при переезде на новую квартиру забыл архив Баха, да так за ним и не вернулся. Оставшиеся у себя рукописи продавал за копейки. Из жизни ушёл в полной нищете. Но этот непутевый гений научил свою ученицу Сару Леви любить музыку старшего Баха. Та передала эту любовь двоюродному внуку Феликсу Мендельсону, а потом подарила ему партитуру «Страстей по Матфею». И у великого кантора началась совсем другая жизнь. Уже после смерти.