Табула третья. Bachusisenacus
Выпуск 3
В соответствии с требованиями РАО нельзя ставить на паузу и перематывать записи программ.
С чего начинается родина? Во времена тотальной глобализации далеко не каждый задаёт себе этот вопрос, и не каждый может на него ответить. А вот для Баха всё было просто и понятно. Он никогда не был немцем: жители Германии, разделённой в то время на десятки королевств и княжеств, называли себя швабами, баварцами, саксонцами, но только не немцами. Переезжая из одного княжества в другое, они оставались подданными Священной Римской империи германской нации, а ещё горожанами. Вот и Бах: тюрингец, который до самой смерти официальные письма подписывал латинскими буквами — «Bachusisenacus», то есть «Бах из Айзенаха».
Маленький старинный городок, практически в самом центре современной Германии. Кривые узкие улочки убегают в предгорья. Уютные пряничные домики выстроились в ряд с безликой современностью. Седое средневековье покрыто копотью времени и мхом: башни, крепостные стены, ворота, ещё пару веков назад запиравшиеся на ночь, пожелтевшие мраморные барельефы и брусчатка, которая признаёт только кроссовки. И никаких шпилек!
Вот кирха, в которой крестили композитора. Она перестроена, и баховского духа не найти, хотя сохранилась та самая крестильная купель, и ей уже пять сотен лет! Вот музей композитора — жёлтое двухэтажное здание под коричневой черепицей. Долгое время считалось, что в 1685 году, 21 марта по старому стилю (или 31 по новому) в этом доме появился на свет младенец, и нарекли его Иоганн Себастьян. Но оказалось, что дом не тот, что баховский стоял метрах в ста, и его давным-давно снесли.
Зато сохранилось жилище школяра Мартина Лютера — будущего монаха и реформатора церкви, кумира для всех протестантов. В том числе и для мальчика Себастьяна: с детства он ходил в храм, где пел проповедник-революционер, в замок Вартбург, где тот скрывался во время преследования и где перевёл Новый завет с греческого на немецкий. Так уж вышло, что Бах родился в «колыбели реформации». Библия стала его настольной книгой, а протестантские хоралы из полного собрания сочинений богослова — сердцем его музыки. Почти 30 лет великий кантор прожил в Лейпциге, но так и не отказался от города, который навеки соединил его с Мартином Лютером.
«Bachusisenacus» — навсегда!
