Фуртвенглер всю жизнь пропагандировал классическую музыку, прежде всего — творчество великих композиторов своей родины, Германии.
В середине прошлого века он считался одним из лучших, если не самым лучшим, дирижером мира, и остается таковым по сей день. Его исполнительское искусство обладало поразительной энергетикой и магической силой, которая буквально гипнотизировала публику и музыкантов. При этом сам он был совершенно не похож на «властителя музыкальных дум», какими обычно бывают многие знаменитые маэстро. Высокий, худощавый, с большим лысым лбом, он дирижировал внешне очень сдержанно и просто, без каких-либо особых эффектов и пафосных жестов. Его скупые взмахи рук порой даже напоминали какие-то судорожные неконтролируемые движения, казалось бы, весьма далекие от исполняемой музыки. Но при этом он добивался поразительно ровного и глубокого звучания оркестра, широчайшего диапазона динамики — от мощного тутти до прозрачного пиано, и тончайших нюансов воздушной, будто парящей мелодической линии. Все эти качества он приобрел, в первую очередь, благодаря упорному самостоятельному труду, вере в свое высокое призвание и огромной любви к музыке родной страны — прежде всего Бетховена, Вагнера, Брамса и других немецких композиторов-классиков.
Его развитие происходило очень быстро, и уже к 35 годам выходец из культурной берлинской семьи находился на одном уровне с лучшими маэстро Германии и был способен заменить любого из них. Именно так случилось вскоре после 1-й мировой войны, когда он сменил умершего Артура Никиша, возглавив вместо него сразу два крупнейших оркестра Европы — Берлинский филармонический и Лейпцигский Гевандхауз. Затем следуют другие знаменитые коллективы и организации, с которыми он успешно сотрудничает — Венский и Нью-Йоркский филармоникеры, Лондонский театр Ковент-Гарден, Байройтский и Зальцбургский фестивали и многие другие. Активная дирижерская работа снижает композиторскую активность Фуртвенглера, который с детства сочинял музыку и всегда мечтал об авторской карьере. Но его сочинения — симфонии, сонаты и ряд других — не находят столь же широкого признания, как творчество его коллег Малера и Рихарда Штрауса. Зато исполнительские успехи продолжают неуклонно расти вплоть до прихода к власти Гитлера в 1933 году, когда перед маэстро встает выбор — остаться на родине или покинуть ее, как сделали многие его соотечественники. Музыкант, никогда не разделявший расовые и политические идеи фашистов, выбирает все же первый вариант, и новые хозяева страны, умело используя его любовь к немецкой музыке, всячески удерживают его в Германии и не дают эмигрировать. В ход идут любые средства — высокие должности и гонорары, почетные награды и звания типа зампреда Имперской музыкальной палаты, а то и откровенный шантаж. Так Фуртвенглер, сочувствующий еврейским музыкантам и спасший многих из них от преследований, вынужден подчиняться правилам игры, выступать на юбилеях нацистских вождей, участвовать в их пропагандистских акциях и т. д.
После войны многие антифашисты обвинили его в коллаборационизме и сотрудничестве с гитлеровцами. Однако ему удалось отстоять чистоту своих художественных намерений и свое доброе имя, которые не смогли запятнать никакие обвинения и подозрения. Верный высокому искусству Фуртвенглер всегда старался быть в стороне от деяний преступного режима и порой даже демонстрировал открытую неприязнь к нему. В частности, на одном из государственных концертов в Берлине он, после пожатия руки Геббельсу, демонстративно вытер правую ладонь носовым платком, что и запечатлела документальная кинохроника. И таких маленьких, но красноречивых шагов он сделал немало, осмеливаясь даже исполнять музыку запрещенных фашистами авангардистов — Бартока, Шенберга, Хиндемита. В январе 1945 года, когда падение 3-го Рейха стало очевидно всем, ему все же удается бежать в Щвейцарию, где он и остается до конца процесса денацификации, после которого вновь возвращается на родину и работает там до конца своих дней. А при штурме столицы Германии советские военные нашли в разрушенном Берлинском радиоцентре бесценные записи маэстро, находившиеся, правда, в плачевном состоянии. После многолетней реставрации в Москве часть из них была возвращена на родину Фуртвенглера и позже выпущена на пластинках и компакт-дисках, демонстрирующих образцы высочайшего искусства одного из лучших дирижеров всех времен. Этой теме, кстати, посвящен фильм «Мнения сторон» (Taking Sides, 2001 год) оскароносного венгерского режиссёра Иштвана Сабо, снятый по одноименной пьесе английского драматурга Рональда Харвуда. Роль советского офицера, обнаружившего и спасшего уникальные записи маэстро, там сыграл знаменитый российский актер Олег Табаков.
Текст — Анатолий Лысенков.