Отец японского авангарда
Акутагава Рюноскэ открыл миру литературу Японии, Акира Куросава — кинематограф, Тору Такэмицу — музыку. Творчество Такэмицу — уникальное явление: в произведениях композитора можно услышать Дебюсси и Сати, Веберна и Мессиана, Шёнберга и Кейджа. А вот традиционные восточные темы удастся найти не всегда. В молодости Такэмицу сторонился музыкальной культуры родной страны: страстно любил экзотические для японцев блюз, джаз и французские песни. «Когда я был ребенком, я жил в Токио с моей тётей, учителем игры на японском щипковом инструменте кото. Я целыми днями был вынужден слушать традиционную японскую музыку. Однако, она почему-то не казалось мне привлекательной, не трогала меня», — вспоминал позднее Такэмицу. Яркое потрясение в жизни будущего авангардиста — знакомство с прелюдией, хоралом и фугой для фортепиано Сезара Франка. Сочинение пленило молодого Тору, желание играть на фортепиано было столь сильным, что юноша нарисовал клавиатуру на бумаге и учился попадать по воображаемым клавишам.
Такэмицу был самоучкой: музыку, ноты, гармонию, композицию изучал вне университетов и курсов. Однако в жизни Такэмицу был и учитель — композитор Ясудзи Киёсэ, возглавлявший японское отделение Международного Общества Современной Музыки. Последний хоть и отстаивал традиционное начало в музыкальных сочинениях, но дал разрешение Торе брать ноты и рукописи из личной библиотеки. Так или иначе, у Такэмицу сформировалось собственное понимание музыки: «музыки как части природы и вселенной, которая постоянно окружает нас».
Первые работы Такэмицу представляет в 1950-м году, сочинения жёстко критикует Ассоциация Новой Школы Композиции, которая и организовала концерт. Такэмицу вместе с единомышленниками создаёт собственное объединение «Дзиккен-Кобо» («Экспериментальная Мастерская»), в которое входят также, режиссёры, художники и поэты. Мастерскую используют как площадку для представлений западной авангардной музыки. Там же Такэмицу начинает интересоваться электронной и конкретной музыкой, увлекается работами Пьера Шеффера и его обработками шумов и звуков. Одним из результатов такого интереса стал «Реквием для скрипок». В конце 50-х сочинение услышал и высоко оценил Стравинский, который был в то время в Японии. Уже в США Игорь Фёдорович рассказал коллегам об одарённом музыканте.
В это же время 30-летний Такэмицу обращает внимание на японскую традицию. Он перестаёт избегать всего «японского» и начинает писать произведения на стыке западной и восточной культур. Яркий пример такого синтеза — сочинение «Ноябрьские шаги» для оркестра, щипковой бивы и продольной бамбуковой флейте сякухати. Премьера сочинения с большим успехом прозвучала в 1967 году в исполнении оркестра Нью-Йоркской филармонии под управлением Сейдзи Озавы. По словам дирижёра, Такэмицу был «первым японским композитором, написавшим для мировой аудитории».
Обратиться к родной культуре помогло творчество Джона Кейджа, о чём напишет сам Такэмицу: «Я должен выразить свою глубокую и искреннюю благодарность Джону Кейджу. Причина этого в том, что в моей собственной жизни, в моём собственном развитии, в течение длительного времени я изо всех сил старался избегать „японского“, чтобы избежать „японских“ качеств. Во многом благодаря контакту с Джоном Кейджем я осознал ценность своей собственной традиции».
Оливье Мессиан был также заинтересован творчеством Такэмицу. Композиторы тесно сотрудничали и помогали друг другу понять разные культуры. «Японское искусство статично, и я, в свою очередь, сочиняю статическую, неподвижную музыку, потому что я верю в невидимое, в сокрытое. Я верю в бесконечность. И сейчас восток и его жители намного ближе к этому „сокрытому“… и поэтому-то их музыка неподвижна. Музыка, написанная мной, верующим человеком, тоже статична. Это без сомнения объясняет мою тягу к Японии», считал французский композитор. Схожие медитативные настроения рассуждения присущи и Такэмицу: «Моя музыка похожа на сад, где я садовник. Прослушивание моей музыки можно сравнить с прогулкой по саду, с ощущением изменений в свете, узоре и текстуре».
Услышать сочинения Тору Такэмицу можно в киношедеврах Японии: «Обвал» Хироси Тэсигахары, «Под стук трамвайный колёс» и «Ран» Акиры Куросавы, «Чёрный дождь» Сёхэя Имамуры и других лентах. Музыку композитора использовали не только японские режиссёры, к примеру, Александр Сокуров использовал произведения Такэмицу в своих фильмах «Духовные голоса» и «Повинность».
Текст — Никита Курочко