Поэтичный пианист-романтик
Он — один из последних учеников великого Нейгауза, очень ярко и своеобразно продолживший и развивший лирико-поэтическую линию пианизма своего учителя.
Своеобразием таланта Кастельского является его тонкое и глубокое постижение духовного мира таких композиторов как Скрябин, Шопен, отчасти Моцарт и Брамс. Именно их музыка, полная лирики и утонченности, оказалась ему особенно близка, причем настолько, что слушая в его исполнении их произведения, чуть ли не физически ощущается присутствие самого автора, как бы одобряющего то, как играет пианист. Создается почти реальное ощущение родства композитора с исполнителем. При этом пианист не просто точно и достоверно передает их музыку, а будто пересказывает ее содержание простыми и понятными словами, роль которых, конечно же, играют звуки, складывающиеся в предложения-фразы, повествующие нам как бы от первого лица, что задумано и написано в произведении. Эта своеобразная вербализация авторского замысла позволяет воспринять его прямо и непосредственно, как бы минуя традиционную посредническую роль исполнителя, находящегося между публикой и творцом.
И именно такая идентичность воздействия музыки, ее тождественность самой себе и ее создателям, составляет секрет пианизма Кастельского, делает его игру особенно притягательной и понятной слушателю. Тайна столь тонкого и глубокого прочтения пианистом музыки названных и некоторых других авторов лежит в том числе и в пристрастиях его педагогов — отца и сына Нейгаузов, которые были страстными поклонниками творчества романтиков вообще, и Шопена в частности, и питали к ним особую любовь, которая усиливалась также поэтической составляющей их общего «родственника» Пастернака, ставшего отчимом Нейгаузу-младшему и посвятившего его отцу, как и обожаемому ими Шопену, целый ряд лиричнейших и проникновеннейших строк. Помните знаменитое пастернаковское «Опять Шопен не ищет выгод».
Сами пианисты тоже не искали в нем «выгод», ничего житейского и обыденного, а, наоборот, старались раскрыть и воплотить его самые заветные и сокровенные лирические чувства, сделать их понятнее и ближе публике. Однако Кастельский прекрасно делал это не только в отношении Шопена, но и Скрябина, и даже самого Пастернака, сочинявшего фортепианные пьесы, и старался обнажить и передать в своей игре их собственные творческие тайны.
Внешне жизнь Валерия Владимировича была вполне обычной и ни чем особо не примечательной. Он родился и всю жизнь провел в Москве, где учился в Гнесинской музыкальной школе и Московской консерватории. Столицу он покидал только во время гастролей по стране и за границей, а также для участия в конкурсах, в которых трижды становился лауреатом, но ни разу не победил — ни в Варшаве (1960), ни в Париже (1963), ни в Мюнхене (1967). Видимо, его внешне очень сдержанная и неброская, хотя и тонкая манера игры не столь сильно воздействовала на жюри, как у более продвинутых и виртуозных конкурентов.
Но все же музыкант умел убедить слушателей в правоте своих интерпретаций и потому пользовался большим успехом и у нас, и за рубежом. Кастельский записал не так много пластинок, выпустив всего десяток дисков на фирме «Мелодия», но они зафиксировали самые главные его творческие пристрастия, прежде всего — музыку любимого им Скрябина, включая партию рояля в последнем крупном сочинении композитора «Прометей» (Поэма огня»).
Музыкант также много сил отдал преподаванию в своей альма-матер, причем последние 10 лет жизни был ее профессором, а за год до смерти даже возглавил там фортепианный факультет. Им воспитано немало ярких пианистов, которые сегодня продолжают дело своего учителя. Это Полина Федотова, Андрей Шибко, Элеонора Карпухова, Валерий Шкарупа, а также известный всем популярный эстрадный пианист, композитор и певец Дмитрий Маликов.
Кастельский всю жизнь имел только звание заслуженного артиста РСФСР (1984), и лишь за три месяца до смерти стал народным артистом России. Он прожил сравнительно немного, всего неполных 60 лет, и похоронен на Ваганьковском кладбище в Москве, где также покоятся его многочисленные коллеги по музыкальному цеху — пианисты Гольденвейзер, Власенко, Крайнев, певцы Эйзен и Кибкало, дирижер Светланов, органист Гродберг, саксофонист Гаранян и другие знаменитые музыканты.
Текст — Анатолий Лысенков