Бородин-композитор, Бородин-медик, Бородин-химик, просветитель, поэт — словно детали мозаики рисуют нам портрет выдающейся личности 19 века. Такие люди рождаются раз в сотню лет. «Ах, князь Вы наш, Александр Порфирьевич!» — так могли бы обращаться, наверное, к Бородину. Дело в том, что он был по рождению князем, но не признанный отцом. Домашнее образование получил с гувернантками-француженками и немецкими боннами, хотя сам князь предполагал изначально отдать сына в обучение сапожнику. А вот специального музыкального образования не было — игре на флейте мальчик выучился у одного из солдат Семеновского полка.
В 12 лет у Александра дома уже была своя химическая лаборатория, и домашние не только не боялись, а радовались увлечениям мальчика. С трудом удалось «пристроить» Александра в сословие — записали в купечество. Это позволило ему стать вольнослушателем Медико-хирургической академии. Учился он там у выдающегося химика Николая Зинина, и учился блестяще. К этому времени он стал близким другом другого великого химика Дмитрия Менделеева.
Среди сонма учёных есть и Александр Порфирьевич Бородин — профессор-химик, академик Медико-хирургической академии, один из основателей Русского химического общества, открыватель химической реакции, названной в его честь (реакция Бородина-Хунсдикера). Также первым в мире он получил в своей лаборатории новое соединение — фтористый бензоил.
Ну и, как бы «заодно», он вошел в историю как один из участников «Могучей кучки», автор симфоний, квартетов, романсов и великой оперы «Князь Игорь». Кстати эту оперу композитор писал 18 лет, но так и не закончил. Дописывать произведения после смерти композитора взялись его товарищи по «Могучей кучке», и в 1890 году опера впервые появилась на сцене, завоевав оглушительный успех.
Удивительно, но коллеги-музыканты не понимали его увлечения химией, а ученые никак не могли понять, зачем ему нужна музыка, и видели в ней «поругание над ученой мантией». Сам Бородин только посмеивался над ними и продолжал свое дело.