Шуберт Франц

Когда читаешь о Франце Шуберте, часто сталкиваешься с несоответствиями. То он нелюдимый отшельник, то любитель веселых застолий. И это естественно, когда речь идет о композиторе, чья музыка дышит неподдельными чувствами. Великий австрийский романтик родился в предместьях Вены 31 января 1797 года.

Всю свою короткую жизнь — Бог отвёл ему всего лишь 31 год — Шуберт писал музыку запоем, а играл её лишь узкому кругу лиц. Друзья устроили ему единственный публичный концерт, дав порадоваться успеху перед смертью. Судьба композитора, как и его мелодии, цепляют за сердце, заставляя чувствовать вместе с автором взлеты и падения. Вторых, увы, было гораздо больше.

Вырос Франц в семье, где детей обучали игре на инструментах, но музыку работой не считали. Мальчик пел в церковном хоре, играл в школьном оркестре и увлеченно сочинял в ущерб остальным предметам. Отец забеспокоился: «как так, у мужчины должно быть настоящее дело», и отправил его учиться на преподавателя, а потом устроил на работу в школу. Службу Шуберт считал каторгой и бросил, лишившись в наказание поддержки отца.

Молодое дарование заметил модный тогда в Вене композитор Антонио Сальери. Ученик, в след за учителем, взялся за оперы и сочинил их девять, так и не увидевших цену. Многие, потерявшись во времени, останутся навсегда загадкой для нас. Не услышали современники и симфоний Шуберта — полную героики Четвертую «Трагическую» и солнечную Пятую. В них видна увлеченность автора музыкой Бетховена, которого он боготворил. Предпоследняя «Неоконченная», очень красивая и лиричная, пылилась в бумагах десятилетия, прежде чем очаровать собою слушателя навсегда. А ещё Шуберт с увлечением писал мессы, струнные квартеты и фортепианные сонаты… Но главным в его творчестве были песни.

Они не пропали в безвестности благодаря Иоганну Фоглю — популярному баритону, блиставшему на оперной сцене. Он с большим успехом исполнял песни Франца Шуберта в венских салонах под аккомпанемент самого автора. Написанные на стихи великого Гёте и других поэтов, переведенные на разные языки, в фортепианных транскрипциях Листа, они проникли во все уголки мира. В России ими заслушивались Герцен, Белинский, Лермонтов. Живые, как озорная «Форель», неземные, как «Третья песня Эллен» — та самая Ave Maria. И конечно, полная томной, романтической страсти «Вечерняя серенада».