Эгон Петри. «Фортепианный «Петриот»

Он соединил фортепианные традиции ХIХ и ХХ веков, учась в свое время у знаменитого Бузони, а потом воспитал гениального Огдона и подготовил к исполнению все клавирные сочинения Баха. 23 марта исполняется 140 лет со дня рождения замечательного немецкого пианиста, педагога и музыкального редактора Эгона Петри.

По происхождению он голландец и почти всю жизнь был гражданином Нидерландов, однако родился и жил в Германии и лишь незадолго до смерти принял американское подданство. Петри даже не знал родного языка, зато легко общался на немецком, английском, французском, итальянском, польском и русском. Его художественный облик сложился и неразрывно связан с немецкой музыкальной культурой. Хотя главным его наставником и кумиром был вовсе не немец, а итальянский виртуоз Ферруччо Бузони, носивший вдобавок имена крупнейших художников своей родины — Данте, Микеланджело и Бенвенуто. Он тоже учился и жил в Германии, где сформировался как представитель культуры этой страны под влиянием величайшего немецкого романтика, венгра по национальности, Ференца Листа. Последний, кстати, тоже не владел родным языком, говоря только по-немецки и по-французски, и завещал им обоим любовь и преданность немецкой музыке, прежде всего — творчеству Баха, делая первым из композиторов ХIХ века фортепианные транскрипции и переложения баховских произведений — клавирных, органных и хоровых, — порой, правда, весьма вольные. А вот адаптировать их в оригинальном виде для исполнения на современном фортепиано довелось уже двум его последователям — итальянцу и голландцу, и главным образом — второму из них.

Петри родился в немецком Ганновере в один год с Бартоком, Мясковским, Рославцем и Энеску. Его отец, известный голландский скрипач, ученик Вьетана и Иоахима, играл во многих оркестрах Германии, в том числе в знаменитом лейпцигском Гевандхаузе, и стал учить сына сперва на скрипке, потом на рояле. Учебу мальчик продолжил в дрезденской Кройцшуле, в которой за полвека до него учился Вагнер, и в Высшей музыкальной школе Дрездена, где занимался теорией музыки и композицией. Оба эти заведения, как и весь город, будут разрушены союзной авиацией в 1945 году. В число близких друзей отца входил итальянский пианист и композитор Бузони, чьи феноменальные исполнительские способности высоко ценили Лист, Брамс и Антон Рубинштейн. Бузони посвящает другу — голландцу свой скрипичный концерт, а также становится педагогом и творческим наставником его сына, с которым они не только вместе выступают на сцене, но и начинают гигантскую работу над 25-томным собранием клавирных сочинений Баха, подвергая их тщательному изучению, редактуре и адаптации к возможностям современных клавишных инструментов. Значение этого колоссального труда актуально по сей день. Большинство баховских творений сегодня звучит именно в этих редакциях. Да и сам Петри регулярно включает их в свои концерты, на которых исполняет и произведения обоих своих кумиров — Листа и Бузони. Кроме того, в его репертуаре сочинения Гайдна, Бетховена, Шопена, Франка, а также русских композиторов Чайковского и Метнера. Его игра обладает огромной внутренней силой, убежденностью и лишена какой-либо внешней аффектации. Порой она кажется отдельным критикам несколько педантичной и суховатой, но зато всегда максимально соответствует тому, что написано в нотах, то есть — авторскому замыслу.

Все эти качества Петри ярко демонстрирует в 1923 году, посетив СССР первым из зарубежных солистов. Его приезды, повторявшиеся потом в течение 14 лет, оставили огромный след в памяти советских музыкантов, открыв перед ними широкую панораму современного европейского пианизма. Произведенный им тогда эффект можно сравнить только с гастролями в нашей стране Глена Гульда спустя 40 лет. Другим его откликом на советскую действительность стали мастер-классы, открытые им в польском Закопане в 1927 году, когда наши пианисты во главе с Львом Обориным победили на 1-м конкурсе Шопена в Варшаве. Эти занятия продолжались вплоть до начала 2-й мировой войны, когда Петри буквально за день до вторжения фашистов в Польшу покидает ее и эмигрирует в США. Там он остается до конца жизни, преподает в различных колледжах и университетах, много записывается на радио и пластинки, а в 1955 году принимает американское гражданство. В Европе он также часто гастролирует, но за исключением своей реальной родины, Германии, развязавшей мировую войну. Его ученики по обе стороны Атлантики в шутку называют себя «петриотами», а он в тон им отвечает крылатыми фразами — «Я лучше нарушу музыкальный закон, чем позволю разрушиться музыке», «Метр и метроном изобретены человеком, а ритм рождён природой», «Готовьте аккорды заранее, над клавишами, не касаясь их». Лучший из его студентов, англичанин Джон Огдон, побеждает в Москве на Втором конкурсе Чайковского, разделив там первое место с советским пианистом Владимиром Ашкенази всего за несколько дней до смерти своего наставника, скончавшегося на новой родине, в американском городе Беркли, штат Калифорния.