Андрей Кончаловский: «Большое кино — это музыка изображения»

Режиссёр Андрей Кончаловский на своей странице в Facebook написал интересный пост (открывается в новом окне)о музыке и музыкантах.

Человек, которого вы видите на фотографии к сегодняшней публикации, — за роялем, в Большом зале Московской консерватории — это я. Я должен был стать пианистом — этого очень хотела моя мама. Но не стал.

В музыке я не мог быть полностью свободным. У меня не было абсолютного слуха, идеальной памяти, идеальных физических данных. А если данных нет, ты можешь стать неплохим интерпретатором, но не более. Это как в спорте.

Когда собирались мои друзья музыканты — Володя Ашкенази, Митя Сахаров, — они открывали ноты и говорили: «Пять минут!» Потом молча изучали страницу, закрывали ноты и садились играть. Они выучивали пьесу, лишь посмотрев на нее пять минут глазами. И каждый еще комментировал игру другого: «А в этом месте не так, а вот так». А мне нужна была неделя, чтобы эту пьесу выучить. Я ощущал, что лимитирован, и решил, что эта профессия не для меня. И слава Богу! Потому что, когда я стал заниматься режиссурой, я почувствовал свободу.

Но! Обрести эту свободу мне помогли, в числе прочего, многолетние занятия музыкой. Ведь музыка — это не просто звуковая дорожка, приложенная к изображению. «Музыка-чувство» важнее, чем музыка в буквальном смысле. Музыку нельзя определить словами — так же, как и чувства, интонации, оттенки… Каждый фильм строится как музыкальное произведение: оно должно быть текучим. Большое кино — это музыка изображения. Уже потом к этому изображению добавляются слова, звук, музыкальное сопровождение — хорошее кино может без них жить, плохое — нет.

В ваших комментариях я часто вижу вопрос: «Нужно ли попробовать в жизни всё?». Если ваша цель — стать лучше других или найти, к чему у вас есть талант, то можно бесконечно пробовать себя в разных профессиях. Но ради опыта проводить какие-то тяжелые эксперименты над собой я бы не советовал: это точно не то, что сделает вас лучше других.